ТОБОЮ БОГ УКРАСИЛ ЦЕРКОВЬ СВОЮ
Личность и церковное служение, общественная деятельность и
богословские труды «всероссийского пастыря» – благодатная почва для
исследователей. Неслучайно с каждым годом появляется всё больше
периодических и книжных изданий, объединённых этим святым именем –
Филарет.
Сегодня мы расскажем вам о двух драматических событиях отечественной
истории XIX столетия. Они близки по времени и пришлись на московский
период жизни великого святого.
ХРАНИТЕЛЬ ТАЙНЫ ПРЕСТОЛА
В 1823 году император Александр Павлович, не имея
прямого наследника, решил навести порядок в государственных делах.
Официально, но тайно оформить отказ среднего брата, великого князя
Константина, от его прав на престол и назвать цесаревичем младшего
брата, великого князя Николая. Кому довериться? Государь не сомневался,
что, поручи он любому из приближённых составить в тайне эти документы,
тайна станет достоянием улицы. Но владыка Филарет (царь знал его уже 12
лет) – именно тот человек, которому можно доверять секреты империи. К
тому же он оформит тайные акты в должном стиле.
16 августа Александр I подписал тайный Высочайший
манифест, в котором провозглашал переход власти – после своей смерти –
брату Николаю. Через 10 дней император приехал в Москву и передал
владыке Филарету Манифест и письмо Константина с отречением. Александр
повелел сокрыть эти подлинники в алтаре Успенского собора Московского
Кремля. Константин, продолжая жить в Польше, молчал о своём отречении.
Он в 1822 г. вступил в морганатический брак и т.о. утратил права на
престол. А Николай ничего не знал о действиях старших братьев: ни о
письме, ни о тайном завещании.
19 ноября 1825 года Александр I внезапно скончался на
юге России, в Таганроге. В Петербурге войска и жители присягнули
цесаревичу Константину; первым это сделал великий князь Николай
Павлович. А вначале он предъявил взятые из Государственного Совета,
Сената и Синода копии тайного манифеста, подписанные императором два
года назад… Но по законам Российской империи передача престола не могла
проходить тайно. Вот почему Николай принёс присягу брату и спешно
отправил к нему гонцов: подтвердить отречение от престола. Константин
отчего-то медлил (не решаясь расстаться с мечтой о царской власти?).
Возникло междуцарствие, чем и воспользовались офицеры-заговорщики.
Николай не принимал власть до 12 декабря. Наконец, получив от брата
желаемый ответ, подписал Манифест о своём вступлении на трон. Присяга в
столице новому государю была назначена на 14 декабря…
* * *
А что же происходило в Москве? Когда до первопрестольной дошло в конце
ноября известие о смерти государя, решено было присягать Константину.
Но владыка Филарет, зная правду о наследнике Александра, воспротивился.
Он открыл тайну одному человеку – генерал-губернатору Москвы князю
Дмитрию Голицыну. Тот предложил поспешить в Кремль и вскрыть пакет с
тайными документами. Ведь на пакете рукой императора Александра было
начертано: «В случае моей кончины открыть Московскому епархиальному
архиерею и Московскому генерал-губернатору в Успенском соборе прежде
всякого другого действия».
Архипастырь был против и этого намерения кн. Голицына. Градоначальник
стал настаивать, чтобы Москва немедленно присягнула Николаю, хотя от
него не было никакого известия. Да, в Петербурге явно произошла
остановка в передаче верховной власти. Владыка мог провидеть, почему
так происходит. И ждал. И молился, уповая на Бога. И стремился
сохранить мир в православном сердце России: здесь тоже, как в
Петербурге и на Украине, существовали тайные военные организации. Не
вспыхнет ли мятеж под лозунгом «возвращения власти истинному государю
Константину»?
Но без власти жить, как известно, невозможно. И 30 ноября москвичи
присягнули Константину. Одному Богу известно, как трудно было
московскому владыке проявлять самостоятельность и твёрдость в смутные
для России дни. Тем не менее он проявил смирение.
И вот, 15 декабря
пришло время обнародовать тайну: Москва получила копию Высочайшего
манифеста о воцарении Николая. В согласии с Филаретом кн. Голицын
повелел представителям дворянского и купеческого сословий, офицерам,
чиновникам и духовенству и всем москвичам собраться 18 декабря в
Успенском соборе Кремля.
Храм был переполнен. После литургии воцарилась особая тишина. Из
царских врат показался архиепископ Филарет в полном облачении; он нёс
серебряный ларец. Владыка достал из него запечатанный пакет,
генерал-губернатор засвидетельствовал подлинность почерка покойного
государя. Архипастырь произнёс речь: «Внимайте, россияне! Третий год,
как в сем святом и освящающем царей храме, в сем ковчеге, который вы
видите, хранится великая воля благословенного Александра, назначенная
быть последнею его волею. Ему благоугодно было закрыть её покровом
тайны, и хранители не смели прежде времени коснуться сего покрова.
Прошла последняя минута Александра, настало время искать его последней
воли, но мы долго не знали, что настало сие время. Внезапно узнаём, что
Николай, с наследованною от Александра кротостию и смирением, возводит
старейшего брата и в то же время повелевает положить новый покров тайны
на хартию Александра.
Что нам было делать? Можно было предугадывать, какую тайну заключает в
себе хартия, присоединённая к прежним хартиям о наследовании престола.
Но нельзя было не усмотреть и того, что открыть сию тайну в то время
значило бы разодрать надвое каждого россиянина. Что же нам было делать?
Ты видишь, благословенная душа, что мы не были неверны тебе, но
верности нашей не оставалось иного дела, как стеречь сокровище, которое
не время было вынести на свет, как оберегать молчанием то, что не
позволено было провозгласить. Надлежало в сем ковчеге, как бы в гробе,
оставить царственную тайну погребённую и Небесам предоставить минуту
воскресения.
Царь царствующих послал сию минуту. Теперь ничто не препятствует нам
сокрушить сию печать, раскрыть сей государственную жизнь сокрывающий
гроб. Великая воля Александра воскреснет. Россияне! Двадцать пять лет
мы находили своё счастие в исполнении державной воли Александра
Благословенного. Ещё раз вы её услышите, исполните и найдёте в ней своё
счастие».
Владыка зачитал Манифест императора Александра и письменное отречение
великого князя Константина. Началась церемония принесения присяги
государю Николаю Павловичу.
Какой урок можно извлечь из этой запутанной истории о престолонаследии? Верноподданность не противоречит мудрости. И наоборот.
МОСКВА, СПАСЁННАЯ МОЛИТВОЙ
В сентябре 1830-го в древнюю российскую столицу пришла страшная беда.
Азийская незваная гостья – холера. Эпидемия вспыхнула в начале года в
Персии, летом открылась в Астрахани. Поднимаясь вверх по Волге, она
быстро охватила ряд губерний, и, несмотря на многочисленные карантины,
явилась в Москве. Такое бедствие произошло в центральной России
впервые. К тому же никто не знал, как передаётся эта опасная болезнь
(считали, что «поветрие»), как остановить её, как лечить заболевших.
Князь Пётр Вяземский 3 октября отметил в записной книжке: «Сегодня
минуло две недели, что я узнал о существовании холеры в Москве… Уже
говорили, что холера подвигается, что она во Владимире, что учреждается
карантин в Коломне. Я был убеждён, что она дойдёт до Москвы… На другой
день (19 сентября)… я узнал, что неприятель в Москве, что в тот же день
умер студент, что умерло в полиции несколько человек от холеры. Меня
всего стеснило и ноги подкосились…»
Другой очевидец вспоминал, что Москва в сентябре приняла иной вид: на
улицах меньше экипажей, полицейские сопровождают кареты скорой помощи.
Бюллетени печатают дважды в день. Город оцеплен войсками, чтобы не
допустить заразу в западные и северные губернии. Люди толпятся на
перекрёстках, сообщая: такой-то занемог, тот – умер; толкуют об
«отравителях», ропщут на власть, чёрных фур с трупами, впрочем,
сторонятся.
Генерал-губернатор князь Голицын быстро составил «холерный» комитет из
дворян и купцов; в несколько дней открыл более двадцати больниц. В них
до конца эпидемии бесплатно работали студенты и лекари медицинского
факультета университета.
Митрополит Филарет 18 сентября обратился к государю с просьбой остаться
в Москве, несмотря на предписание выехать из неё. Может быть, приезд
Николая в город, охваченный эпидемией, это подражание московскому
архиерею. Быть вместе со своей паствой, своим народом во время
бедствия. В тот же день на освящении одной церкви владыка произнёс
«Слово… по принесении Господу Богу молитв о предохранении от
губительной болезни». Составил особую службу (она включала стихи Второй
книги Царств). Вместе со Словом, произнесённым 18 сентября, служба была
разослана на приходы: «Напечатанное Слово… раздать во все церкви
столицы, с предоставлением на рассуждение священников прочитать оное на
литургии 25 дня, сего месяца».
… По всей белокаменной служат молебны; горожане со своим архипастырем
обходят крестным ходом Кремль. Вот безыскусное изложение события 25
сентября слепым поэтом Н. Шатровым:
Растворились Божьи храмы,
Сшёлся тысячьми народ;
Воскурились фимиамы,
Вышел клир и крестный ход.
Впереди хоругви веют,
Все идут, благоговеют
Как смиренные рабы
За святыми образами
Заливаются слезами
С чувством внутренней мольбы…
Пусть читают все народы,
Все страны, все времена,
Что под гневным неба сводом
С верой в Бога, крестным ходом
В час Москва обойдена…
По свидетельству москвича графа М. Толстого, «никогда, ни прежде
(насколько старики могли упомнить), ни после не бывало такого
благочестивого настроения между московскими жителями: храмы были полны
ежедневно, как в светлый день Пасхи; почти все говели, исповедовались и
причащались Св. Тайн, как бы готовясь к неизбежной смерти». Так
заканчивался грозный для России год.
Позже, в письмах, Филарет не раз возвращался к той осени: «в тридцать
холерных больниц… ходили у меня, по чреде, ежедневно, всего до ста
священников; и шесть недель холера не трогала ни одного из них…»;
«Говорили, что опасны собрания народа в церквах и в крестных ходах, и
представляли в пример город, в котором церкви были заперты. Я обещал
некоторые предосторожности: и мне уступили свободу собраний в церквах…
Число заболевающих после крестных ходов не больше, а несколько меньше,
нежели во дни прежних крестных ходов. Так ещё более подтвердилась свобода церковных молитв».
* * *
13 марта 1831 года владыка отметил, что в Москве не
осталось больных холерой. И назначил повсеместно отслужить
благодарственный молебен. К Пасхе Филарета наградили высшим в империи
орденом – Святого апостола Андрея Первозванного.
Ещё долгие годы предстояло святителю мудро управлять Московской кафедрой, трудиться на ниве Христовой.
Зоя ПОЖЕТНЫХ.
«БЛАГОВЕСТНИК» №11-2008.
|
|
Сайты церквей Клинского благочинияСегодня
|
